«Щелкунчик» восхитителен в атмосфере d&b Soundscape

Основанная на детской сказке о живых игрушках и танцующих сладостях, эта будоражащая фантазию история чрезвычайно популярна как среди балетных трупп, так и у зрителей. Когда лондонский Альберт Холл принимал у себя эту знаковую постановку Королевского балета Бирмингема (Birminghham Royal Ballet), было решено, что один из самых популярных балетов на музыку Чайковского будет представлен с таким звуком, который одобрил бы сам великий русский композитор. Это была премьера d&b Soundscape в Royal Albert Hall.

«Мы впервые с момента обновления системы звукоусиления использовали для реального шоу систему иммерсивного звучания d&b Soundscape, – говорит Бобби Эйткен (Bobby Aitken), саунд-дизайнер шоу. – Альберт-Холл – непростая площадка, и сделать там что-то принципиально новое — не то решение, которое нужно принимать легкомысленно. Некоторые вводные упростили задачу: «Щелкунчик» — это пьеса для оркестра, без речи, за исключением небольшого закадрового повествования. Хороший старт для начала работы с Soundscape в Альберт-Холле».

Эйткен — один из самых известных саунд-дизайнеров Великобритании, не в последнюю очередь благодаря тридцати годам работы в Альберт-Холле. «Soundscape — инструмент моделирования звуковой среды, представленный d&b в 2018 году, — рассказывает он. — Меня заинтересовал этот программно-аппаратный комплекс, основанный на процессоре DS100, который предполагает две основные области применения. Это локализация звукового образа в пространстве (до шестидесяти четырех объектов) и эмуляция акустики известных залов. В начале 2018 года я был одним из нескольких саунд-дизайнеров, с которыми консультировался Оливер Джеффри (Oliver Jeffery), старший технический специалист Альберт-Холла. Они решили усовершенствовать систему звукоусиления до уровня, отвечающего требованиям двадцать первого века. Выбрав d&b в качестве основы, одним из наиболее важных аспектов было внедрить также Soundscape».

Стив Джонс (Steve Jones), который обеспечивал поддержку команды Джеффри со стороны d&b, так комментирует дизайн системы: «После того, как Оливер и остальное руководство Альберт-Холла приняли решение работать с d&b, они сформулировали ТЗ. Они амбициозно хотели создать лучшую из возможных систем звукоусиления, которая была бы пригодна для проведения любого мероприятия. Нас просили обязательно учесть уникальность задач, разнообразие и техническую сложность шоу, которые проходят в Альберт-Холле, плюс, по возможности, это должна была быть «система завтрашнего дня», которая долго не устареет. Мы решили использовать линейные массивы d&b V-серии в конфигурации L/C/R с большим количеством дополнительных систем, чтобы накрыть звуком как трибуны, так и ложи и верхние ярусы. Но Бобби рекомендовал нам быть более дальновидными. Первоначально он настаивал на круговой линии задержки, что почти неизбежно приводило к мыслям о потенциале Soundscape, который требует всего лишь двух дополнительных массивов V-серии по обе стороны от центрального. Основной идеей Бобби было добиться реализации Soundscape не только в главном пространстве зала, но и в каждой ложе. И мы не мелочились, разместив в Альберт-Холле почти сто пятьдесят громкоговорителей, скомпонованных в вертикальную структуру, похожую на свадебный торт».

«Для «Щелкунчика» было принято решение расположить перед сценой два дополнительных массива V-серии, краеугольного камня любой системы Soundscape, — продолжает Джонс. — Вместе с Беном Эвансом (Ben Evans) из звуковой команды Альберт-Холла мы столкнулись с одной дилеммой в реализации цели Эйткена. Проблема заключалась в системах освещения и видеопроекции, которым мешало большое количество громкоговорителей перед сценой, и, хотя Ричард Томас, художник по свету и видео из 59 Productions, был очень любезен, решение было найти непросто. Поэтому я бы хотел отдельно поблагодарить Ричарда за сотрудничество».

Итак, компромисс был найден: линейные массивы подвесили на 4 м выше, чтобы не мешать работе световых приборов. «К счастью, это было компенсировано за счет того, что платформа оркестра была значительно поднята, чтобы расширить сцену, артисты балета также выступали на приподнятом подиуме», — говорит Джонс.

«Это не такой уж и огромный объем работы, но он требует усилий, — подтверждает Эйткен. — Разместить все громкоговорители в нужном месте и расположить их соответственно требованиям видеопроекции – это требует времени».

Учитывая сложности, стоили ли эти три дня и пять спектаклей между Рождеством и Новым годом таких усилий? «Абсолютно, — говорит Эйткен, — и самое главное — это задел на следующий год. Мы в любом случае достигли двух четких целей, которые я ставил, когда впервые принял решение».

«За шестьдесят минут до начала шоу, — рассказывает Эйткен, — когда публика начала заходить в зал, в соседних помещениях происходило несколько корпоративных мероприятий. Поэтому мы транслировали в зал звуковые эффекты, напоминающие звон елочных игрушек, созданных в мастерской Дроссельмейера, или звуки колокольчиков. Мы могли бы сделать что-то подобное и с помощью более простой системы, но фишка была именно в ненавязчивом звуковом ландшафте. Это как слышать пение птиц во время прогулки по лесу. И у нас получилось добиться такого эффекта».

Эйткен продолжает: «Другая цель касалась оркестра. Работая с оперными выступлениями в Альберт-Холле в течение последних нескольких десятилетий, я всегда хотел, чтобы опера звучала более естественно, объемно и кинематографично. Мы много обсуждали этот момент со звукорежиссером Полом Станнерингом (Paul Stannering). Из-за ограничений во времени было просто невозможно полностью реализовать эту идею — вот почему так важен был собранный после серии зимних выступлений опыт. Сам рабочий процесс был в радость, и мы многого добились. Для звукорежиссера это совсем другая задача и совершенно новые принципы микширования. Как таковой шины микширования не существует, и поэтому, если я попрошу Пола немного ярче выделить оркестр, ему нужно будет искать нестандартный подход к выполнению задачи. Нужно перестроиться, но как только вы осознаете и принимаете новую концепцию, все начинает получаться само собой.

Для меня это шоу звучало иначе, чем все, что я когда-либо делал раньше в Альберт-Холле. Я знаю, это звучит как клише, но звук был естественным, как будто мы работали без звукоусиления. Восприятие звучания оркестра — это очень субъективная область, особенно когда вы пробуете что-то новое; кроме моего личного мнения есть много разных взглядов — это и дирижер на сцене, и концертмейстер в оркестре, и музыкальный руководитель балета, и продюсеры. Меня попросили присутствовать на общей встрече в комнате дирижера после первой репетиции. Я должен признаться, что, когда я шел туда, то не знал, что мне предстоит услышать. До встречи я поговорил со своей командой и все мне сказали, что звук хорош. Когда я вошел в комнату дирижера, я обнаружил, что все шесть участников совещания были в восторге, каждому из представителей разных музыкальных отделов понравился звук с Soundscape».

«Играть в Альберт-Холле что-то классическое со звукоусилением — это всегда риск. Тем приятнее, что «Щелкунчик» понравился людям и шоу было очень хорошо принято прессой» — подводит итог Эйткен.